Едрическая сила

Ох, и не люблю же я Вас, просто слов нет таких, чтобы выразить, как сильно! За весь народ не скажу, но, что правда – то правда, добрая половина тувинцев Вас тоже не любит. Да и злая половина – не жалует. И остальная часть населения – чиновниками которых называют – тоже Вас страсть как терпеть не могут. Но дело вот в чём – почувствуйте разницу, как говорится: я-то Вас, Шолбан Валерьевич, открыто не люблю, прямо-таки просто прилюдно и принародно об этом публично каждую неделю рассказываю, а чиновники Вас ненавидят люто, но, заметьте, чувство это они лелеют внутри себя, расплескать боятся до поры до времени.

А как пора и время наступят, будьте уверены, чиновники стройными рядами маршем под фанфары пойдут в органы восстановительное правосудие искать, застучат клавиатурами доносы на Вас строчить. Ненадёжный народишко это – современное тувинское чиновничество, живут не по Конфуцию, работают не по функционалу, всё мечутся в ожиданиях Ваших указаний, а какие указания могут быть, если Вы сами, пока Вам едрить не сделают, ничего не можете?

Предвкушаю, какой вой поднимите в мою сторону, а потому прямо и в лоб Вам, Шолбан Валерьевич – заедрочили Вы тувинцев! Тётка моей соседки живёт в Кызыл-Мажалыке, угля купила 13 ванн, заплатила две с половиной тысячи как за тонну, с мужем и внуком круглосуточно по графику сторожат угольник на двух замках. Да только за то, что уголь Вы продаёте ваннами, надо бы, едрить твою мать, за ногу, да и подвесить! Если сейчас так не сделать, то уже в будущем году уголь начнёте тувинцам продавать по двадцать пять рублей за ведёрко. За сколько русским – не знаю. Может, русским уголь будете продавать подешевле на полтора рубля, чтобы не взбунтовались. Наверное. Я так думаю.

Русский бунт, говорили отцы-основатели всяческих социальных революций, бессмысленный и беспощадный. Про тувинский – никто не знает, поскольку пока не изучен этот общественный феномен. Но бунта, Шолбан Валерьевич, не избежать, ох не спрятаться и не скрыться, если Вы уголь в цене поднимите. А он, как пить дать, обязательно подорожает, потому что Вашей педросной власти с ненасытными жёнами, детьми и родственниками жратвы надо с каждым разом всё больше.

И что, Шолбан Валерьевич, скажете на это? Скажете, что экстремизм я тут распространяю, неправду разъясняю про уголь с ваннами? Да меня, если хотите знать, именно за экстремальную правду уважают и любят. Вас ненавидят за экстремальную ложь, меня любят за экстремальную правду. Вот, ей-богу, люди не дадут соврать, каждую среду с нетерпением бегут «Риск» купить и от меня чистую правду узнать. Читают и приговаривают: ах, молодец, вредная!, так и жгёт, так и чешет, едрить их всех за ногу, таких-рассяких любителей власти.

Вы, Шолбан Валерьевич, думаете, что только Вам можно самопрезентациями заниматься и на баннерах выпендриваться? Между нами разница какая? – себя Вы навязываете очень, так сказать, назойливо, а меня люди сами ищут, ждут моих слов правды о Вас. Почитают, и легче им становится, хоть ненадолго, но легче. Потому что, Шолбан Валерьевич, правда, она ведь израненные души людям лечит, с правдой жить проще и легче. Как только люди узнали, что Каа-Хемский угольный разрез уже продали, Тоджинскую тайгу – уже продали, гору Хайыракан – в цементный порошок скоро сотрут, реки Малый Енисей и Сизим – засрали, так сразу и поняли, что не любят они Вас с аппетитом Вашим неуёмным. Звонят мне и говорят, уважаемая, в нас сила едрическая накапливается, ох, говорят, придёт время-пора, как долбанём такую-разэтакую ненасытную власть по глупой разъевшейся морде, мокрого места не останется! А я им отвечаю, уважаемые, говорю, чего зря ждать время-пору, если 4 декабря можно прикрыть им лавочку! Я им, Шолбан Валерьевич, говорю, что Вы тоже правду знаете, потому-то так и боитесь нашей, народной, по-настоящему едрённой силы и духа!

Очень вредная тувинка