Детский ад

или Когда застрелится Бичелдей?

Нет, определённо, Бичелдей не застрелится. Бичелдей, если что, в смысле, для непосвящённых – это министр образования Республики Тыва. Он любит жизнь во всех её сладчайших проявлениях, во всём её сексуально-денежном многообразии, во всей её болтологической радости. Сказать по правде, я и раньше не надеялась, что он застрелится. В домашнем хозяйстве у него, у такого утончённо-одухотворённого, жеманно-женственного, оружия не водится, потому как не охотник он. А поскольку слишком далёк он от чисто мужских занятий, то даже и не рыбак. А это значит, что и на леске от удочки он не удавится, да и с камнем на шее не пойдёт ко дну. Ему больше бы подошёл более гламурный, женский способ самоумерщвления, например, горсть таблеток на ночь или перерезанные вены на запястьях в горячей ванне. Но нет – не застрелится, не повесится, не отравится.

Дамба-Хуурак тоже руки на себя не наложит. И кишка тонка, и служебный пистолет у него давно свистнули, да и жизненных радостей у него, кажется, побольше будет, чем у Бичелдея. Кстати, к сведению, если кто не знает, Дамба-Хуурак – это заместитель главы правительства Республики Тыва. Много лет мечтавший стать тувинским Президентом, да и по сию пору наполеоновские планы вынашивающий типа, а вдруг Кара-оол со своего места сковырнётся?

К слову сказать, Кара-оол так вообще ни теоретически, ни практически совершенно не способен на акт самоуничтожения. Кто такой Кара-оол – знают все. И все знают, что, может быть, он за собственную копейку и удавится, чем за чужих детей, каких-то сирот приблудных, отравившихся неизвестно чем, одиноко умирающих в пустой больничной палате от мучительных болей, выплёвывающих сгустками почерневшую печень.

Корейский учитель с того злополучного затонувшего парома не смог жить дальше с осознанием величайшего горя – его ученики утонули! Учитель убил себя, покаявшись перед родителями. Другой учитель сам погиб, спасая своих учеников. Эти Учителя – пример мужества, ответственности, чести. Не знаю, кто как, а я у Кара-оола, Дамба-Хуурака и Бичелдея за все годы, начиная с 2007-го, кроме пустопорожней бабьей трескотни с газетных полос и экранов телевизора ничего не заметила. Не ощутила я ни от одного из них мужественности, не увидела ответственности за свои слова и обещания, а уж про честь и говорить не приходится. На троих – ни грамма чести, ни йоты ответственности.

Ну ладно бы сами не работали, так ведь и другим не дают! Перевернули всю республику вверх тормашками, перелопатили все педагогические кадры – кого уволили, кто сам умер от их нововведений в образовании, кто замолчал от греха подальше, вот и гибнут дети-сироты. Они и раньше умирали, но не так, не под фанфары красивых слов Кара-оола о прекрасном будущем детей, не под барабанную речевую дробь Дамба-Хуурака про социальную справедливость и заботу, не под велеречивый убаюкивающий голосок краснобая Бичелдея. Правительство блаблающих – ни одного с совестью и честью.

Этот трагический интернат в Усть-Элегесте за небольшой срок существования накопил в своих стенах много мрачных тайн и преступлений, из которых финансовые – так себе, пустяки, мелочь в сравнении с тайнами изнасилований, детьми-затворниками в психиатрической местной больнице, голодом, физическим и психологическим насилием. Действительно, если ты имеешь сомнительное образование с философским уклоном, то тебе ни за что не понять, как подобрать профессионалов в кабинет министров. Если же ты горе-юрист с незадавшейся прокурорской карьерой, то тебе не под силу отличить социальное зло от социальной несправедливости. Но уж если ты в околонаучном институте до этого всю жизнь поневоле занимался изучением суффиксов и префиксов и их влиянием на русский язык, то не тебе бы работать министром образования.

Что тебе не сиделось в депутатском кресле? Сидел бы, попыхивал бы сигарой, рассматривал свои наманикюренные ногти, вертел бы перстнями, благоухал бы духами с одеколонами, выходил бы по-ковбойски в народ в своей широкополой шляпе, длинном пальто и белом пижонском шарфе – чего ещё в жизни надо, а?

Зато сироты живы бы были, зато никто бы не сменил ночных воспитателей-женщин с большим педагогическим и просто жизненным опытом на молодых 25-летних мужиков – не было бы беременностей у девочек-подростков. Зато не бегали бы интернатовские ребятишки в поисках чего бы поесть по всей деревне. Зато не утонули бы две девчушки в летнем оздоровительном лагере, были бы живы. Зато не насиловали бы пацанов-малышей старшаки и не заставляли бы их лазать в продуктовые ларьки. Зато получали бы выпускники свои законные, определённые государством деньги, и могли бы уехать куда подальше от подлого правительства блаблающих.

Очень вредная тувинка